Я всего лишь хочу уйти, ну что в этом такого невозможного? Без проявлений слабости перед обстоятельствами, но так, чтобы рассказать, нет, не о планах, а о том, почему не могу так больше. И как никогда не хочется кого-то слушать, все эти уже давно кем-то сказанные слова, успокоения ради, приелись. У меня есть моя реальность и мои вымысли, но они лишь мои и никогда не будут граничить между собой. И набирать полные легкие воздуха, когда что-то перекрывает тебе кислород, это же жуть как неприятно. Да и вообще, по-моему достаточно с меня терпения. Завалялся бы у меня билет, я бы не то что не задумываясь махнула куда-нибудь, я бы этого жаждала всей своей опаленной душой. И готова трястись в конце душного вагона плацкарта где-то на верхней полке, или лететь в самолете в самом последнем классе с обшарпанными сидениями, и на автобус в котором плавишься и нервно подпрыгиваешь каждые 5 секунд, тоже готова, не поверите, да даже на захудалой лодке без одного весла. Только бы туда, где никого не знаю, на неопределенное время, пока душа моя излечится. Училась бы у полей свободе, когда они чья-то собственность, впитывала бы речную размеренность и спокойствие, когда им «плюют в душу» целыми охапками отходов, а у солнца бы училась заново улыбаться, той улыбкой, которой только солнышко улыбается. А может быть, мне бы посчастливилось изучить новую культуру, узнать людей, что живут совершенно иным восприятием. А потом все эти житейские трудности, все эти «нет», все эти ограничения, были бы ни чем иным как просто пылью, которую я по лености своей забыла стереть из жизни. Но что мне делать сейчас, когда билета никакого и в помине нет, когда моя вера надломлена, есть только данность, ужасное такое «перед фактом». Молиться, чтобы быть ничьей – ни обстоятельств, ни боли, ни чьей-то.

Скомканную тишину подъезда разбудил щелчок в замочной скважине. Я закинула ключи в сумку, провела взглядом по обшарпанным стенам. Прокуренные лестничные клетки хранили чье-то соседское злорадство, протяжно вздыхал старенький лифт, внимая стонам грязных похотливых ласк, каких подъездные углы помнят чуть ли не со своего основания. И даже не верится, что там, за многочисленными дверьми квартир, огороженный и совершенно другой мир. Последнее время все жили только двумя переживаниями – отменой техосмотра, и осточертевшими неделями дождя, будто в мире больше ничего и не происходит, хотя, быть может, это доминировало лишь в моем личном мирке. Выйдя на улицу, почувствовала, как все мое «тесно», вырвалось наружу, стремглав направляясь к массивным не июльским тучам. Очищенный воздух доносил детский смех, шум мотора, и чьи-то маты. Да уж, неизменная смесь города. Но это меня уже давно не удивляло, в отличии от того, как много моментов, что раньше были неотъемлемой частью моих будней, стали всего лишь приходящим во сне прошлым. А взамен – ничего, я даже не успевала прощаться. Во мне больше нечего открывать, мне больше нечем удивить. И даже город, который всегда был с радостью со мной на одной волне, дышит какой-то совершенно отдаленной от меня жизнью, словно ему все равно. Быть может, он просто чувствует надвигающуюся разлуку, вот и дуется. А я наслаждалась им, уверено шагая, словно не замечаю его обиды. Кто-то гадкий снова разбил фонарь, напротив вывешивают новую вывеску, а на остановке, ныряя в очередную маршрутку, почтенный гражданин выронил пятидесятигривневую купюру, деловито махнул рукой и с грохотом закрыл за собой дверь, а она понеслась в противоположном направлении подгоняемая ветром. Как же я все-таки привыкла к этому «дырявому» асфальту, к вечным и необъяснимым взглядам, неповторимым архитектурным постройкам. Живя в ожидании этой самой крайней точки, я видела все это совершенно с другой стороны, свое пребывание считала бессмысленным и, казалось бы, ждала, когда мои силы иссякнут полностью, когда мне будет предоставлен еще один шанс. Растеряв практически все, пустая и измученная, таки дождалась. И вот теперь, так медленно и аккуратно я буду все отпускать. Мне не дает покоя это странное состояние, в котором понятие временно, остро как никогда. Оно перемешивает все мои чувства, порождает легкий страх и неумение прощаться. Светофоры уступчиво горели зеленым, кто-то кого-то случайно задел сумкой, бульвар вновь потревожил резкий порыв ветра, кожей я стала ощущать крупные капли дождя, эх….снова промокну….

Порой уходы доставляют сплошное удовольствие, не то, что будет потом, после всего, а именно сам процесс. Все начинается с рождения внутри глубокой уверенности, которая, возможно, раньше даже и не думала посещать твою жизнь. Тогда в ней руководствовалась страсть и властвовала беспечность. Они, как правило, временны, исполнив свою партию, закрывая тебе глаза на все, уводят слишком далеко, а потом бросают, среди опустевшего пепелища твоих совершенных ошибок. И тогда, когда ты больше всего растеряна, и, как тебе кажется, обезоружена, через легкие, вытекая словами, проявляясь действиями, тебя заполняет уверенность, которая отрезвляет. Ты вдруг сразу понимаешь, что тебе нужно – у-хо-дить. Не оставляя ничего после себя, ничего не объясняя. Ты начинаешь сама удивляться, как резко меняется все вокруг, мир словно падает к твоим ногам, и ты чувствуешь себя победительницей. Выходишь из ослабшего состояния прямо на резкие, пропахшие асфальтом, бензином и драйвом улицы. Чувствуешь, как все внимание обращено только на одну тебя. Ты осознаешь, что ты сейчас уходишь навсегда, осознаешь свою готовность к чему-то новому и разбавляешь настроение города своей по-новому открывшейся женственностью. Вселенная приготовила для тебя новое уютное местечко и струны души растворяют тебя в неведомой, манящей неге. Нет, как же все-таки приятно уходить!!!